НГ: Например?
ФП: Ребенок в луже крови. Река, светящаяся красным. Собака, вылупляющаяся из большого черного яйца. Игла размером с меч. Демон с короной, полной света.
НГ: Эта игла – в ней какой-то наркотик?
ФП: Дело не в чертовых наркотиках! Это зло, неестественное дерьмо, которое не должно происходить. Вы думаете, это просто какой-то бред наркомана, поговорите с другими, посмотрите как они спят. Я даже скажу вам имена, посмотрите на них. Варга. Поговорите с чертовым Варгой, прежде чем начинать смотреть на меня так, будто это я виноват во всем этом дерьме.
НГ: Френсис, пожалуйста, успокойтесь. Я пока не делаю никаких выводов.
ФП: Да. Твое имя Годфри. Спорю, тебе очень хочется прийти к заключению, что это все бредни старого нигера-наркомана.
НГ: Френсис, пожалуйста, я хочу помочь вам. Я доктор, и просто хочу помочь… чем-нибудь.
ФП: …
НГ: …
ФП: Тогда заставьте это прекратиться. (Вошла медсестра Котар.)
МК: Простите, что прерываю, доктор, но у вас срочный вызов.
Тебе Хотелось Бы Так Думать?
Оливия сидела под деревом в своих солнцезащитных очках, скрестив ноги в лодыжках, и ощипывала одуванчики. Шелли прилежно стояла над ней, образуя тень. Оливия подняла глаза и потянула Шелли за руку.
– Глянь-ка на это кислое яблоко, притворяется, что не рад нас видеть, – сказала она.
– Что случилось? – спросил доктор Годфри.
– Голова закружилась. Чувствую себя немного опустошенной.
– Почему ты не позвонила в скорую?
Она махнула рукой, – что за глупая идея. – И кто бы отвез Шелли домой? – спросила она.
– Почему не позвонила сыну ?
– Пыталась. Безуспешно.
– Думаю, тебе нужно в больницу.
Она сморщила нос, словно он предложил надеть ей бижутерию до заката – проявление внимания к такой ценности, как ее здоровье, казалось ей нелепой драмой на сцене больничного театра ужасов.
– Я буду здорова, как лошадь, когда посплю, – сказала она.
Годфри задумчиво почесал подбородок. Оторвав последний лепесток одуванчика и отбросив стебель, Оливия взглянула на него поверх своих «Джеки О»[7].
Он повернулся к Шелли:
– Не поможете ли мне с пациенткой, сестра?
Шелли улыбнулась.
Годфри вез их домой в грузовике Оливии. Она поинтересовалась здоровьем Литы.
– Давай не будем говорить о наших детях, – сказал Норман.
– Что ж, это звучит чертовски привлекательно, – ответила она.
Она скинула туфли и задрала ноги на переднюю панель.
– Не против, если я закурю? – спросила она.
– Против.
Она вдавила прикуриватель на место.
В доме Годфри Оливия наконец-то была уложена в постель. Шелли зависла в дверном проеме, но мама сказала ей идти и набираться сил.
Шелли неохотно перевела взгляд с Оливии на доктора Годфри, тоскуя из-за того, как закончилось их маленькое приключение.
– Мама очень устала, милая.
Шелли уныло развернулась и зашагала вверх по лестнице. Годфри стоял в ногах кровати, скрестив руки.
– Спи, – сказал он. – Поешь что-нибудь. Если это произойдет снова, я настаиваю, чтобы ты обратилась к врачу.
– Подойди, – произнесла Оливия.
– У меня нет причин подходить к тебе.
– Норман, пожалуйста, ты можешь поцеловать меня на прощанье, как взрослый мужчина.
Годфри просунул большие пальцы в поясные петельки брюк и с подозрением посмотрел ей в глаза.
– Оливия, ты все это подстроила?
Она рассмеялась.
– Тебе хотелось бы так думать? Нет, я бы не поставила под угрозу свое чертово здоровье и безопасность дочери, чтобы привлечь твое внимание. Мне просто была нужна помощь, спасибо, что протянул руку.
– Ты принимаешь лекарства?
– Ты четко высказал свое мнение на этот счет.
– Это не то же самое, что «да».
– Да, – ответила она. – Веришь ты или нет, я не отношусь легкомысленно к твоим медицинским заключениям. Даже если у тебя манеры постельного монголоида. А теперь перестань хамить и поцелуй меня на прощание.
Годфри взглянул на часы, не отмечая времени. Затем подошел к двери спальни и закрыл ее.
* * *
– Твой офис, эта кровать. Мы ходим кругами. Не пора ли нам как-нибудь ночью прошмыгнуть на завод?
Годфри выскользнул из ее объятий и, сидя на краю постели, рассматривал свои сброшенные на пол брюки, распластанные, как сброшенная змеиная кожа.
– Сейчас это совсем другое, – сказал он.
– Кто знает. Тогда эта чертова голова лося Джей Ар так была довольна собой, глядя на нас, хоть и висела над каминной полкой.
Он ничего не ответил. Она подвинулась к нему и, свернувшись вопросительным знаком, положила голову ему на колени. Она чувствовала свой запах, исходящий от него. Она улыбнулась, но он не смотрел.
– Норман, посмотри на меня.
Он смотрел вперед.
– Норман, посмотри на меня.
Он опустил глаза и встретился с ней взглядом.
– Институт – один из самых передовых медицинских центров в мире, – сказала она. – Единственное, что сейчас важно – безопасность ребенка.
За окном из-за деревьев выскочила лань, остановилась, наклонила голову и принялась слизывать соль с пня. Это было так скучно, собственно, как со всеми оленями. Он не знал, смотрел ли он в окно несколько секунд или день. Она взяла его руку, отвела ее назад и засунула себе между ног.
– Ты все еще заставляешь меня мокнуть, как и всегда, – сказала она.
Он встал, чувствуя себя жалким. Он не знал, из-за нее ли это или из-за себя – потому что сделал это снова.
* * *
Роман шел к своей машине вдоль Индейского ручья. Он выбросил трусики Лизы Уиллоуби в воду и вытер руки о брюки. На его пути лежала пустая пивная банка, он ее пнул, и, ударившись о камень, она приземлилась ровно посередине ручья.
– Гол! – воскликнул он.
Он достал из кармана телефон и включил его. Одиннадцать пропущенных вызовов.
– Бля, – произнес он и побежал к автомобилю.
Когда он приехал домой, доктор Годфри сидел за обеденным столом со стаканом в руке.
– Твоя мама спит наверху, – сказал он. – С ней все в порядке. – Затем, в ответ на незаданный вопрос, добавил. – Я жду такси.
– Я могу отвезти тебя домой, – предложил Роман.
Годфри отклонил это предложение. – Спасибо, оно уже едет.
– Не проблема. Я ведь уже здесь.
– Все в порядке.
Роман пожал плечами и замолчал: предшествующий обмен фразами был самым большим между ними за последние месяцы. Годфри отхлебнул, задержал напиток на языке, проглотил.
– Сначала допью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});